Статья проректора по научно-богословской работе Санкт-Петербургской духовной академии протоиерея Константина Костромина посвящена обзору содержания и методологии преподавания учебной дисциплины «История Русской Церкви допатриаршего периода». Автор предлагает собственное видение подачи образовательного материала, делится педагогическими находками, позволяющими заинтересовать студента в изучении истории Русской Церкви, а также приобрести необходимые знания в данной области.
Общие положения
Историческая память и формируемое ею историческое мышление – одни из базовых элементов человеческой цивилизации. Человек живет между прошлым и будущим, часть которого – его собственная жизнь. Он всегда что-то продолжает и что-то начинает, что-то завершает и что-то передает преемникам. Поэтому изучение исторических дисциплин как таковых является неотъемлемой частью любого гуманитарного цикла, а для воспитания церковного сознания особенно важно, поскольку Церковь, один из наиболее консервативных общественных институтов, является хранителем традиций, будучи основана на Предании. И, конечно, основные атрибуты Церкви – ее святость, соборность и апостольство – раскрывались во времени, а Сама Она – явление Царства Божия, имеющего в полноте явиться в эсхатологической перспективе. Так что богословские основы истории Церкви также являются теми «якорями», которые делают ее очень важной для дела воспитания будущих пастырей.
Академик Д.С. Лихачёв
Конечно, история как наука имеет определенные содержание, методы, источники и традиции, и даже оказываясь в круге богословских дисциплин, историческое знание остается более историческим, чем богословским, являясь важным «конвоем» (если применять термин, который Д. С. Лихачев в свое время очень удачно применил к произведениям, часто сопровождающим то, которое находится в центре внимания исследователя) богословия как такового . Так, важно иметь в виду, что история как наука, изучающая человеческие деяния, процессы и последствия жизнедеятельности человека, сосредоточена на изучении социума и отдельных (конечно, заметных с исторической точки зрения) персоналий. Поэтому и церковная история ориентирована на изучение Церкви как социума. Методы изучения социальных явлений несходны с методами точных или естественнонаучных дисциплин, в них наблюдаются не только и не столько закономерности, сколько тенденции и феномены. Преподающий историю должен помнить об этом, поскольку тенденция и феномены переносят «центр тяжести» с «фактов» на сюжет, проблему и смысл.
У церковно-исторической науки есть свои «конвои» из смежных дисциплин. Поскольку в историческом ракурсе можно изучать подавляющее большинство дисциплин богословского цикла, межпредметные связи церковной истории чрезвычайно широки.
Хронологические рамки дисциплины и ее особенности
История не имеет однозначных границ – ни пространственных, ни временных. Например, для истории Церкви едва ли однозначно значимыми границами будут и 25 октября (7 ноября) 1917 года, и 26 декабря 1991 года, поскольку эти события, ключевые в истории государства, хотя и имели важнейшие последствия для жизни Церкви, не были связаны с ключевыми внутрицерковными событиями, которыми были избрания Патриархов Св. Тихона и Алексия II. Тем более сложно бывает «нащупать» хронологические границы в древности.
Первая часть предмета «История Русской Церкви» берет свое начало в глубокой древности, во времена зарождения древнерусской государственности и, в связи с ним, появления церковной структуры. Оба процесса были сложными и долговременными, поэтому нижнюю границу определить очень трудно. Скорее речь должна идти о первых следах проникновения христианства либо на территорию нынешней Российской Федерации (такого методологического принципа придерживалась советская историческая наука и, по инерции, российская современная), либо к племенам и народам, которые составили ядро древнерусского социума. В первом случае речь должна идти о Крыме и черноморском побережье в позднеантичную эпоху, во втором – об ареале проживания древних восточных славян и варягов в VIII-IX веках. Верхняя граница традиционно проводится датой учреждения патриаршества в России. Новый мощный импульс актуализации этого события в истории Церкви был придан событиями 2018 года на Украине: появление Московского Патриарха в конце ХVI века, признанного Поместными Православными Церквами, приобрело особую значимость ввиду посягательств Константинопольского Патриарха на Украинскую Церковь. Хотя не менее обоснованными границами можно было бы назвать как возведение в Патриархи Филарета (Романова) в связи с концом Смутного времени и учреждения династии Романовых или упразднение Патриаршества Петром Великим – как назначением Местоблюстителя в лице митрополита Стефана (Яворского), так и созданием Святейшего Синода.
Особенностью (и трудностью) преподавания этого периода является иллюзия студентов в том, что речь идет о «делах давно минувших дней», которые более не актуальны для современного человека и служат лишь удовлетворению досужего любопытства. Конечно, это не так. Напротив, внимательное вдумчивое вглядывание в прошлое показывает, насколько современные события укоренены в том, что формировалось или становилось проблемным много веков назад. Сюда относятся имеющие вековые корни особенности церковно-государственных отношений, далекие от принципов византийской симфонии властей, хотя и отталкивавшиеся от них как от одного из идеалов, и характерные черты церковного мировоззрения, и принципы церковной организации как на епархиальном, так и на приходском уровне, и многое другое. Донести мысль, что современные тенденции и, порой, проблемы являются отголосками того, что было заложено нашими предками пятьсот, восемьсот или тысячу лет назад – одна из основных задач преподавателя Истории Русской Церкви.
Основные задачи
Выше говорилось о том, что в центре внимания историка должны быть не факты, а сюжеты, проблемы и смысл. Необходимо остановиться на этом подробнее.
Историческое знание является разновидностью человеческой памяти. Индивидуальная память, привязывающая человека к родным, к дому, к ценностям, к красоте, формирует личный опыт. То же самое происходит и в масштабах человеческого социума – семьи, прихода, района, города, епархии, области, региона, страны, Поместной Церкви, части света. В этих более значительных, чем личная память масштабах источником памяти служат не только личные впечатления, но и впечатления других людей. Как содержание этих впечатлений, так и формы их восприятия и передачи индивидуальны. Отсюда два столпа исторической науки – источник и его роль в формировании исторического знания, и историографическая традиция и ее роль в том же процессе. История не может существовать и без первого, и без второго. Источник может быть сопоставлен с феноменом Священного Писания, а историография – с феноменом Священного Предания. Источник также рождается в недрах историографической традиции, как Священное Писание является частью Священного Предания. Научить правильно воспринимать исторический источник – такая же задача историографии, как задачей Священного Предания является правильно воспринимать Священное Писание.
Историография в широком смысле понятия (то есть включая в себя и источники) передает не столько факты, которые сами по себе не обладают ценностью, пока читающий источник не придаст им ценность в своих глазах (нельзя забывать, что ценность каждого из них к тому же неравнозначна), сколько сюжет, как в целом, так и отдельные его линии, являющиеся реконструкцией событийного ряда прошлого, с учетом причинно-следственных связей. Именно исторический сюжет, в котором оживают люди прошлого, является историей, а не разрозненные «дешевые» факты. Научный дискурс заставляет подниматься над сюжетом и ставить более абстрактные проблемы, которые помогают понимать причины и следствия, взаимосвязи событий и фактов, их относительную значимость и даже приближаться к смыслу.
Смысл истории, изучаемый историками, это высшая планка знания. Часто научный инструментарий здесь оказывается бесполезным, поскольку речь идет не о формальных результатах аналитической деятельности. Попытки проникнуть в смысл приводят к появлению историософских концепций, а богословский ракурс – найти место историческим феноменам и типологиям в Промысле Божием, в контексте грядущего Эсхатона. Этому служит богословское направление, известное в последние десятилетия как «богословие истории». И хотя само богословие истории – не историческая, а богословская дисциплина , она может быть полезна и историкам, особенно в том случае, если историк сможет увидеть корреляцию между богословской теорией и исторической практикой.
Указанные выше цели – реконструкция или оживление сюжета, изучение проблемы и (в начале или в завершении курса) попытка подняться до богословских вершин – главные цели курса Истории Русской Церкви.
Источники и историография
Источниковедческий курс был бы полезен для студентов бакалавриата духовных школ, но, конечно, введение его в цикл дисциплин невозможно. Поэтому источниковедение «распылено» по всему курсу: обсуждение той или иной темы, сюжета или проблемы начинается с разговора об имеющейся источниковой базе. Конечно, такого рода разговор может быть полезен только в том случае, когда студенты имеют общее представление о характере источников, поэтому курс истории полезно предварить, помимо общего введения в курс истории, также лекциями и/или семинарами по вспомогательным историческим дисциплинам, по историографии и источниковедению. Для полноценного разговора об источниках того или иного сюжета студенты должны помнить, хотя бы в общих чертах, различие между нарративными и ненарративными источниками, учитывать степень субъективного начала в них, помнить общие характеристики жанров различных исторических источников.
Обязательной для использования является многотомная антология «Библиотека литературы Древней Руси», размещенная на сайте Института русской литературы (Пушкинский Дом), поскольку является самым полным и самым удобным собранием древнерусских церковных исторических источников, хотя и не полностью покрывает потребность в преподавании истории Русской Церкви .
Не менее полезным должен быть разговор и об историографии . Целый ряд важных тем невозможно обсуждать без историографического экскурса. В моей практике (на данный момент) к таким темам относятся, прежде всего, зарождение христианства на Руси до св. Владимира (особенно – история поездки св. Ольги в Константинополь), сама история крещения св. Владимира, складывание отношений Русской Церкви и Орды, история ереси жидовствующих и проблемы церковных недвижимых имуществ во второй половине ХV века («нестяжатели» и «иосифляне»), а также событий опричнины, хотя краткие историографические характеристики обязательно присутствуют и в иных темах.
Как и в ситуации с источниками, разговор об историографии имеет некоторый смысл в контексте общего историографического очерка, который дается в рамках введения в курс истории Русской Церкви. В нем оговариваются проблема разграничения источника и историографии, историографические тенденции ХVIII-XXI веков как в гражданской, так и в церковной историографии, с выделением характерных методов работы, основных обсуждавшихся тем и проблем.
В рамках вводных тем к курсу делается и обзор имеющихся учебных и сводных работ по истории Русской Церкви. К сожалению, все имеющиеся пособия и сводные труды имеют определенные изъяны. Прежде всего, позитивистский подход, свойственный отечественной социально-гуманитарной науки еще с начала ХIХ века, не изменился по сей день, и вместо подбора проблем и связанных сюжетов студентам как правило преподносятся оторванные от исторической и современной реальности зарисовки того или иного (политического, экономического, культурного, социального и прочих) состояния Русской Церкви на тот или иной период. Кроме того, представления о Русской Церкви домонгольской эпохи очень сильно эволюционировали в науке за последние 50-70 лет, и почти ничего из этих достижений так и не попало в учебники. В последние 20-30 лет заметно изменился взгляд и на монгольскую эпоху, а благодаря работам А. И. Алексеева и многих других – и на ХV век. К сожалению, здесь учебная литература безнадежно отстает от научного дискурса и пока улучшения здесь не предвидится . Такого рода оговорка важна именно в виду того, что курс по истории Русской Церкви, читающийся в Санкт-Петербургской Духовной Академии – авторский.
Особенности содержания учебного курса
Последняя оговорка заставляет остановиться на некоторых содержательных особенностях курса Истории Русской Церкви древнейшего периода, который читается на бакалавриате Санкт-Петербургской Духовной Академии. Про вводные темы было кратко сказано выше.
Первый содержательный блок посвящен христианству на Руси до ее официального крещения. Исходным посылом этого блока является утверждение, что Русская Церковь определяется таковой как Церковь, связанная с территорией Руси и с этносом, который после своего формирования стал называться русским. Оба эти посыла не позволяют «удревнять» Русскую Церковь больше, чем на территории Восточно-Европейской равнины расселились этносы, ставшие со временем этногенетическими для русских – финно-угров, славян и варягов. В любом случае, речь не может идти о временах более древних, чем VIII век, а следовательно идея о путешествии апостола Андрея может рассматриваться только в контексте ее появления в ХI веке. В описываемом блоке есть несколько базовых компонентов, без которых рассмотрение такой темы невозможно. Это группа гипотез, локализующих первые следы проникновения христианства на Русь 839-862 годами (более ранние византийские свидетельства в лучшем случае могут интерпретироваться как знакомство варяго-русов с христианским миром Византии, но не проникновения христианства на Русь); история христианского миссионерства в контексте позднеантичной истории, западноевропейского раннесредневекового миссионерства, миссионерского проекта Карла Великого, миссии св. Кирилла и Мефодия; крещение св. Ольги и религиозные интенции в семьях Святослава; вопрос о взаимосвязи христианизации и политогенеза (конечно, лекционный материал излагается более доступным языком).
Второй блок связан с крещением св. Владимира, которое рассматривается на материале сначала Повести временных лет, затем – прочих русских древнейших источников, а затем – византийских и западноевропейских, а затем через историографический экскурс и общеисторический фон к тому историческому материалу, который представляется неоспоримым. К нему примыкает еще два больших подраздела, в рамках первого из которых излагается (довольно кратко) история христианизации регионов Руси, а второго – начальная история формирования церковной организации. Исходной посылкой последнего подраздела является утверждение, что формирование такой организации требует больших усилий и времени, и потому на формирование митрополии ушло не менее полувека, что и отразилось в противоречивых показаниях источников о появлении Русской Церкви. Рассматриваются историографические концепции монопольных византийской, балканской (охридской) и автокефальной юрисдикций, а также концепция «поликонфессионального» устройства Церкви на Руси при св. Владимире.
Благоверные князья Борис и Глеб
Проблемно-сюжетная история Русской Церкви после св. Владимира содержит историю гибели св. Бориса и Глеба, жанровый анализ источников, а также проблему их прославления; проблему 1037 года; феномен «русского» митрополита Илариона; вопрос о появлении Киево-Печерского монастыря и дуальности его устройства – анахоретского и общежительного в свете известной в науке противоречивости источников о его ранней истории, появлении первых древнерусских соборных храмов.
В рамках изучения второй половины ХI века акцент делается на появлении древнерусской книжной культуры и ее памятников, прежде всего – посланиях преп. Феодосия Печерского. В контексте межцерковных отношений важной темой является отношение Руси к последствиям событий 1054 года в Константинополе, о которых Русь практически ничего не знала, а также появление антилатинской тематики в греческой письменности, в том числе переводной, которая стала появляться на Руси, а также история поездки в Европу кн. Изяслава Ярославича с сыном св. Ярополком-Петром. Еще одной важной темой является формирование церковно-иерархического строя Церкви, появление епископий, временное создание трех митрополий при Ярославичах, судьба одного из самых ярких митрополитов второй половины столетия – св. Ефрема Переяславского. Данный блок тем завершается разговором о начале ХII века, сотрудничестве кн. Владимира Мономаха и митр. Никифора, создании Повести временных лет и первых монастырей Великого Новгорода – прежде всего об Антониевом монастыре.
Следующий блок, охватывающий период от конца 1120-х по 1230-е годы, больше разбит именно на тематические блоки, создающие параллельные сюжетные линии, позволяющие (при взаимосвязи этих линий) ощутить полифонию исторического процесса. После разговора об общем состоянии Руси после ее распада на отдельные волости и сформировавшихся основных «центров притяжения» - Киева, Владимиро-Суздальской Руси, Великого Новгорода и Галицко-Волынской Руси, с характеристикой также церковных особенностей каждого из регионов и экскурсом в область истории регионального летописания, вырисовывается несколько центральных сюжетно-проблемных линий. Первой является история взаимоотношений князей и митрополитов в Киеве в указанный период. Подробно разбирается ситуация с поставлением митр. Климента Смолятича в контексте борьбы князей за княжеский киевский стол, а также реакция (деятельность митр. Константина) после ухода митр. Климента из Киева. Вторая посвящена судьбам благоверных князей ХII века в контексте сильного падения нравов в древнерусском обществе; центральными фигурами выступают св. князь Игорь Ольгович и св. Андрей Боголюбский. В первом случае сюжет вновь связан с правлением кн. Изяслава Мстиславича и митр. Климента Смолятича, второй позволяет говорить не только о нравах, но и об особенностях церковно-княжеских отношениях в Залесской Руси и неудачных попытках поставления туда митрополита. Третья линия посвящена истории спора о посте, связанном как с противоречивыми мнениями греков по этому вопросу и отношением к трапезе как символическо-бытовому действу со стороны князей, так и с ключевыми фигурами церковной истории – игум. Феодосию Греку и архим. Поликарпу Киево-Печерскому. Упоминание последней фигуры делает уместным экскурс в историю древнерусской архимандритии – малоизученного древнерусского церковного института. И, наконец, линия возрождения древнерусского язычества и появления феномена «двоеверия», о котором можно говорить применительно к концу ХII века.
Татарский период русской истории начинается традиционными темами монголо-татарского нашествия и его последствий, гибели св. князя Михаила Черниговского, положения Руси между Востоком и Западом, деятельности св. князя Александра Невского. Св. Александр, судя по всему, был последним крупным ктитором Церкви, таким, какими были князья домонгольского периода. Мельчание политического руководства и тяжелое экономическое положение заставили провести Владимирский собор, деяния которого, равно как и деятельность св. митр. Кирилла подробно разбираются.
Еще один блок тем связан с борьбой Москвы и Твери за лидерство, начавшейся уже в первые годы ХIII века. В связи с этой темой важным сюжетом является суд над св. митр. Петром в Переяславле и последствия этого суда для Церкви в целом и для развертывания исторического сюжета политической истории, в которой играл роль и митрополит, и гибель св. Михаила Тверского в Орде, и поведение св. митр. Феогноста. Разговор о последнем позволяет начать новую линию, которая пронизывает почти треть курса – проблемы отношений московского митрополита и новгородской владычней кафедры.
Ключевой для истории Русской Церкви видится и ситуация, возникшая в эпоху Куликовской битвы. Она была подготовлена правлением св. митр. Алексия, но непосредственным ее актором стал св. Димитрий Донской, создавший конфликтную ситуацию на митрополичьем столе и едва не лишивший Москву статуса кафизмы Русского митрополита. Разговор о Митяе, св. Дионисии Суздальском и других участниках сюжета основывается на аналитическом чтении «Повести о Митяе» и посланий св. митр. Киприана – выдающейся фигуры отечественной церковной истории, которому посвящен и отдельный разговор, когда он вернулся в Москву при вокняжении Василия Дмитриевича.
Небольшой, но важный блок тем об эпохе униональных попыток греков (конец ХIV – середина ХV) века сопровождается контекстом из истории Византии. Именно в связи с ним вводится фигура св. митр. Фотия. Однако конец его правления, как и последующие события автокефалии Русской Церкви связаны не столько с внешними, сколько с внутренними событиями – «первой гражданской» или «феодальной» войной между потомками Дмитрия Донского за власть. Митр. Исидор оказывается в большей степени связан с униональным проектом, а св. Иона – с внутрирусской историей.
Великий князь Иван III
Полноценный и большой блок тем связан с правлением Ивана III. Именно начиная с него периодизация русской церковной истории начинает в большей степени тяготеть не к правлениям предстоятелей, а к правлениям государей. Первой важной и большой темой, которая находит свое завершение за пределами курса – в истории старообрядческого раскола и петровских преобразований – тема культурной комплиментарности русской церковной традиции и отношений с греческими Церквями, которые (отношения) стали конфликтными не только в церковно-политическом контексте оформления русской автокефалии, но и на культурно-ментальном уровне. Здесь и обстоятельства короткого правления митр. Феодосия, и «окно в Европу» в 1470-е годы, и история освящения второго Успенского собора. Традиционной темой является отношение Ивана III к Церкви, с учетом появившейся практики «сведения с митрополии» и обстоятельств такого «сведения» (они различны). Поскольку такой разговор переносит центр тяжести в церковно-государственных отношениях на великокняжескую власть, а у нее должна быть по поводу Церкви некая идея, следует уделить внимание и зарождению идеи «Москва – III Рим», и идее наследования Византии в контексте брака с Зоей-Софьей Палеолог и формирования сакральных атрибутов русской государственности. Эти идеи удобно излагать во время «тихого» правления св. митр. Филиппа, на время которого и приходится заключение данного брака. Фактическое подчинение Церкви государству произошло в ходе долгого противостояния св. митр. Геронтия Ивану III, и представляя собой набор ярких, взаимосвязанных сюжетов, и помогая выстроить динамику процесса. Особый разговор о том, что А. И. Алексеев назвал «эпохой конца света». Здесь три составляющих, требующих отдельного разговора, но все три процесса оказываются параллельными. Первая – история ереси жидовствующих, которую теперь приходится излагать в контексте историографии, поскольку исторические концепции трактуют ситуацию очень различно, в зависимости от того, что диктует та или иная эпоха. Вторая – тема ощущения «конца света» и связанное с ним падение нравов, фиксируемое как целым рядом памятников, так и пенитенциарными списками. Третья – вопрос о недвижимых имуществах, назревший с появлением первой идеи секуляризации, вызвавшей ответ Церкви в виде апелляции к различным правовым документам прошлого, а также породивший внутренний спор об отношении к имуществам, получивший в историографии название спора «иосифлян» и «нестяжателей», также рассматриваемый с учетом развития в историографии.
Краткий, но отдельный разговор посвящен эпохе Василия III, как в контексте развития идеи «Москва – III Рим» в посланиях старца Филофея, так и в связи с историей преп. Максима Грека, а также размахом строительства монастырей на периферии московского государства.
Следующий блок тем посвящен первой половине правления Ивана Грозного. Отдельного разговора заслуживает период правления Елены Глинской и бояр, а также общий обзор состояния Русской Церкви в ХVI веке в сравнении с тем, что она представляла в ХI-XII веках. Особую значимость для меня как для лектора приобрел вопрос о характере «канонизационных» соборов св. митр. Макария как в контексте деятельности самого святителя, так и в связи с современным развитием историографии по данному вопросу, а также в контексте проявления соборного начала в Русской Церкви в ХVI-XVII веках в Церкви и в государстве в целом. Отдельно разбирается Стоглав по содержанию и в связи с историей созыва данного собора.
История опричнины связана в глазах широкого читателя с трагедией последнего года жизни св. митр. Филиппа (Колычева), однако очень важны предварительные замечания о характере опричнины и общего отношения Церкви к ней – как со стороны митр. Афанасия и несостоявшегося митр. Германа, так и на местах, и со стороны игум. Филиппа, нареченного митрополитом Московским. Обсуждения требует и история Церкви в контексте войн за Ливонское наследство, а также появления кампаний по освоению Уральского региона, Западной Сибири и Прикаспийских районов. История Русской Церкви этого периода завершается разговором о гибели св. царевича Димитрия Угличского, идее введения патриаршества в России и ее реализации, а также общего отношения к Церкви при Федоре Ивановиче.
Некоторые проблемы преподавания истории Русской Церкви
В целом со стороны студентов наблюдается стабильный интерес к истории Русской Церкви, впрочем, несколько уступающий базовым чисто богословским дисциплинам, поскольку в какой-то степени продолжает курс истории Отечества, слышанный когда-то в школе, основательно (как правило) подзабытый, но в целом знакомый и порядком поднадоевший. В связи с этим создается иллюзия того, что в ходе преподавания этого предмета можно апеллировать к курсу Истории России, с которым они уже знакомы. Это только иллюзия. Знания по истории России как правило столь неполны, отрывочны и оторваны от церковного контекста, что студентам трудно зацепиться за имеющийся интеллектуальный багаж. Отсутствие же большой востребованной кинематографической или литературной традиции делает проблему более серьезной. Ссылаться на фильмы типа «Викинг», «Царь» или «Иван Васильевич меняет профессию» невозможно ввиду либо сомнительной идеи, в них вложенной, либо сюжетного своеобразия, мало имеющего отношения как к исторической действительности, так и к церковной проблематике. Целые эпохи оказываются неэкранизированными, что в эпоху клипового сознания, когда только яркий быстро меняющийся видеоряд может остаться в сознании молодого поколения, оборачивается провалом. Даже советский кинематограф не оставил наследия по эпохе св. князя Владимира и Ярослава Мудрого, Дмитрия Донского и Ивана III. Фильм «Андрей Рублев» крайне затруднительно использовать в педагогике.
Второй большой проблемой является затруднение в актуализации исторического материала сознанием студентов. Приходится все чаще проводить параллели с современностью, чтобы вызвать «узнавание» проблемы или сюжета. Но такие сопоставления неизбежно приводят к искажению понимания прошлого, так как заставляют переносить современные проблемы и их составляющие черты в прошлое. Само по себе это не составляло бы проблемы, если бы вызывало желание разобраться в предыстории той или иной знакомой ситуации, или сходство проблематик порождало бы желание выяснить обстоятельства обеих для более точного сравнения. Как правило, таких желаний не возникает. Тем более что студенты не очень активно следят за современными событиями или узнают о них не из традиционных СМИ, включая серьезные интернет-ресурсы, а из телеграмм-каналов, в которых подается яркая, разрозненная и очень тенденциозно поданная информационная смесь, которая также не вызывает ассоциаций в историческом материале.
Единственным выходом из ситуации видится формулирование сложных исторических проблем в виде кратких емких, по возможности ярких клишированных формулах, которые легко поддаются запоминанию и производят впечатление на сознание. Если речь идет об историческом сюжете, то он должен быть также коротким, динамичным, с ограниченным количеством персонажей и максимально описательно ярким, узнаваемым. Впрочем, нужно отдавать отчет в том, что эти же средства применялись для запоминания ключевых событий прошлого и раньше. Именно так в памяти остаются события 988, 1054, 1204, 1237, 1380 и других годов – они были сведены к таким кратким формулам-характеристикам и двум (максимум трем) ярким их участникам. Такое предложение не исключает, а только дополняет написание и издание крупных учебников, какие издает, например, издательство «Познание» (учебник по рассматриваемому курсу готовит В. И. Петрушко). Разнообразие предлагаемых вариантов может только улучшить ситуацию.
И, конечно, напрашивается создание мультимедийного пособия, ориентированного именно на студентов духовных школ. Создание такого пособия помогло бы усвоению материала, но мешало бы реализации авторских курсов и едва ли привело бы повышению научного интереса и способности его реализовать, если бы он появился.
Думается, что старые учебники и общие курсы, делящие исторический процесс на искусственно выделенные рубрики («епархиальное устройство», «миссионерство», «духовное просвещение», «монашество» и проч.) не вполне отвечают требованиям как современного научного компендиума знаний и гипотез, так и способностям познания исторического прошлого. Мое личное мнение – новые учебные материалы должны основываться на сюжете (для тех студентов, которые не обладают развитыми способностями в отвлеченной мысли) и проблеме (для студентов, обладающих начатками навыков научного поиска или философского мышления), хотя прекрасно понимаю, что мнения могут быть разными, и удачно поданный тематически ориентированный материал может срезонировать не хуже поданного сюжетно.
Постоянное развитие исторической науки помогает находить новые темы, подходы, образцы, которые могут быть с успехом применены в преподавании Истории Церкви в Отечестве. И помочь главной задаче – воспитании ответственной перед Богом и людьми личности, готовой быть пастырем для овец Христова стада, помнящим истоки и культурные основы, без которых немыслима Православная Церковь.
Основная библиография:
1. Петрушко В. И. Очерки по истории Русской Церкви. С древнейших времен до середины ХV в. Учебное пособие. М.: Изд-во ПСТГУ, 2019.
2. Дворниченко А.Ю., Кривошеев Ю.В., Соколов Р.А., Шапошник В.В. Русское православие: от крещения до патриаршества. СПб.: Академия исследования культуры, 2012.
3. Карташев А. В. Очерки по истории Русской Церкви. Любое издание.
Дополнительная библиография:
1. История Русской Православной Церкви: История Русской Церкви от начала распространения Христианства на Руси до учреждения Патриаршества в Москве (1589 г.): в 2-х т. / Отв. ред. Р. И. Авдеев, науч. ред. Т. Ю. Тимофеева. М.: Политическая энциклопедия, 2015. Т. 1: История Русской Церкви от начала распространения Христианства на Руси до учреждения Патриаршества в Москве (1589 г.)
2. Михайлов П. Б. Категории богословской мысли. М.: ПСТГУ, 2015.
3. Легеев М., свящ. Богословие истории как наука: метод. СПб.: Изд-во СПбДА, 2021.
4. Лихачев Д. С., при участии А. А. Алексеева и А. Г. Боброва. Текстология (на материале русской литературы Х-ХVII вв.). СПб.: Алетейя, 2001.
5. Голиков А. Г., Круглова Т. А. Источниковедение отечественной истории / Под общ. ред. А. Г. Голикова. Любое издание.
6. Введение в историю Церкви. Ч. 3. Обзор источников по истории Церкви в России. Кн. 1. Источники допетровского времени / Под ред. В. В. Симонова. СПб.: БАН, 2019.
7. Библиотека литературы Древней Руси: в 19 томах. См.: http://odrl.pushkinskijdom.ru
8. Гайденко П.И. Православный взгляд на прошлое или новый вариант альтернативной истории? (Рецензия на учебник В. И. Петрушко «История Русской Церкви с древнейших времён до установления патриаршества) // Клио. 2009. № 1 (44). С. 151-154.
9. Пушкарев С. Г. Историография Русской Православной Церкви http://www.golubinski.ru/history/istoriogr.htm
10. Положенцева И. В., Кащенко Т. Л. Феномен исторической памяти и актуализация личной исторической памяти студентов // Власть. 2014. №12. С. 42-46.
11. Карпов С. П. Историческая наука и историческое образование в современном информационном пространстве: тупики и перспективы. https://www.hist.msu.ru/Science/History/karpov2009_2.htm